Торжественный вечер, посвященный 85-летию образования района, сегодня начался с митинга у памятного знака жертвам репрессий. Годы «большого террора» принесли неисчислимые беды тысячам жителей района. Давайте вспомним, как это было. Вспомним, чтобы не забыть и не допустить повторения. В 1937 году для режима Сталина наступал очень ответственный момент: после принятия новой конституции готовилось проведение всеобщих выборов в представительные органы власти. Тем самым подводился своеобразный итог всего цикла советских преобразований, начиная с 1917 года. Партии предстояло предъявить результат достигнутого за десятилетия – «победивший социализм», в котором нет больше никаких «враждебных классов» и групп старого мира. Следовательно, то, что провозглашалось в качестве партийной цели, должно было получить какое-то выражение в реальной политике. Конституция и выборы – с одной стороны, террор – с другой, преследовали, таким образом, одну и ту же цель. Они должны были одновременно закрепить и оформить новое состояние советского общества. В августе 37-го обкомы и крайкомы партии получили шифрованную телеграмму Сталина о «вредительстве в системе Комитета заготовок и заготзерно». Телеграмма требовала арестов чиновников и работников заготовительных пунктов, ответственных за переработку колхозного зерна. А в октябре Политбюро приказало провести широкую операцию «борьбы с вредителями в области животноводства». Способ, который на этот раз оно предложило исполнителям, заключался в проведении серии показательных судебных процессов над руководителями и специалистами сельского хозяйства. Всю осень 1937-го и последующий 1938 год деревня подвергалась угнетению страхом от многочисленных арестов, разоблачений и шумной судебной компании. Судили однако не только «вредителей» сельского хозяйства. Кампания, названная исследователями «большим террором» захватила многие сферы общественной деятельности. Для многих советских граждан жизнь разделилась на две части: до и после ареста. Такой трагический излом в судьбе произошел у многих наших земляков. В Законе РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г. читаем: «За годы советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства, подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам». По Шебалинскому району было репрессировано более 700 человек, из них расстреляно 145. Эти данные до сих пор уточняются. Среди них председатели сельских Советов, председатели колхозов, бывшие партизаны, активисты борьбы за советскую власть, рядовые колхозники, учителя … Из воспоминаний жительницы с. Дьектиек Ощепковой (Новиковой) Анны Денисовны: «Наша семья жила в с. Талица Усть-Канского района. Отца я не помню. Когда его арестовали, мне было три года. Моя мама, Варвара Павловна, рассказывала, что отец работал председателем колхоза. Арестовали его в 1937 г. и в этом же году расстреляли, обвинив в предательстве. Нас, семерых детей с матерью, выгнали из дома, все имущество и коров забрали. Была зима, а мы пешком, босые, голые пошли в Белый Ануй. Там нас приютила знакомая и поселила жить в бане …» Миней Григорьевич Склюев родился 4 января 1904 года в с. Кукуя. Трудовую деятельность начал с рядового колхозника, затем был учетчиком, бригадиром и председателем колхоза «Путь партизан». Арестовали 6 ноября 1937 года, обвинили врагом народа. Родные узнали что он жив только через 16 лет, в 1953 году, после освобождения из тюрьмы г. Соликамска Молотовской области. Жил в с. Дьектиек. Воспитал четверых детей. Из воспоминаний Александры Петровны Шадриной (Наудиной) (В соответствии со ст. 1-1 Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий и определения Конституционного Суда РФ от 18 апреля 2000 г. как оставшаяся в несовершеннолетнем возрасте без попечения отца, необоснованно репрессированного по политическим мотивам, признана подвергшейся политической репрессии и реабилитирована.): -Как все происходило, знаю по рассказам мамы. Отца я помню смутно, была маленькой. Осталось в памяти как катаюсь я по полу вся в слезах и кричу: «Папа, иди сюда! Папа, иди сюда!». Когда отца арестовали, мамы дома не было, она находилась в отпуске у родителей в Белоруссии. Мы же жили тогда в Карелии. Нас, малолетних детей, подобрали добрые люди. Из дома выгнали, все угрожали сослать, но все-таки мы остались на месте. Потом поселили в бараке, в маленькой тесной комнате, где могли разместиться только стол и кровать. Маму сразу выгнали с работы, и она осталась одна с двумя маленькими детьми в ожидании третьего. Мы жили многие годы со зловещим клеймом «детей врага народа». Любой зложелатель мог ткнуть нам в самое сердце, унизить, оскорбить. Мы были лишены всех нормальных условий жизни. С началом войны нас эвакуировали в Зауралье, в Курганскую область. Здесь я окончила школу, затем – педучилище и нас, 20 человек, по комсомольским путевкам отправили на целину, на Алтай. Сейчас Александра Петровна проживает в с. Дьектиек. Мартьянов Иван Николаевич родился 27 марта 1895 г. в с. Черга, в семье крестьянина-бедняка. В 1906 году окончил 3 класса сельской школы. В 1915 г. призван в армию. После ранения на фронте в 1917 г. демобилизовался в звании фельдфебеля, вернулся в родное село. В 1919 г. добровольно вступил в ряды красных партизан. В мае 1920 г. Иван Николаевич вернулся домой. Вскоре был избран членом правления сельпо, затем его председателем. В 1930 году вступил в колхоз, стал работать бригадиром, с 1933 по 1939 гг. – председателем колхоза в с. Топучая. 28 июня 1941 года был арестован и осужден на 7 лет. В 1959 г. реабилитирован. Умер 23 апреля 1974 года. Из материала, опубликованного в газете «Сельская новь» 21 января 1995 года: «… Весной 1930 года, когда семью Анны Аднаевны Азоевой выслали, у нее было уже двое детей. На всю жизнь запомнила она тот день, когда к ним пришли активисты села Калбажак, где они жили. Было такое село недалеко от Бешпельтира. Им приказали быстро собраться. Анна и ее муж Соклоп стали собирать вещи, брали только одежду. А рядом сновали односельчане – бедняки, активисты, растаскивая, попросту разворовывая продукты и вещи. Кроме них пострадали и другие семьи. Старшего сына Петра удалось оставить у родственников, а годовалую Александру взяли с собой. Везли их долго. Дорогой знакомились. Были люди из Усть-Коксы, Усть-Кана, Кош-Агача. Все дальше и дальше продвигались на север. По Оби их везли на баржах до Колпашево, города в самом центре Томской области, а потом еще по реке Кеть до Белого Яра. Но высадили их не в поселке, а в глухой тайге. Что такое томская тайга? Прежде всего, это болота, топи. Зимой – снега и пятидесятиградусные морозы, а летом – тучи комаров, от которых не было спасения. Их даже конвоиры не сопровождали, из репрессированных был назначен старший и назван конечный пункт следования. Приехав на место, все, кто мог держать в руках топор, и мужчины, и женщины взялись за строительство бараков. Никто их не погонял, они сами должны были на «правах колхозов» своими руками построить себе жилье, хозяйственные помещения, раскорчевать лес, осушить болота. Через год из прибывших осталось в живых только половина. Особенно много гибли старики и дети. Здесь умер муж Анны Аднаевны и новорожденный сын. Умерших складывали в большую яму и, когда она наполнялась, засыпали. Когда силами этих семей были построены бараки, скотные дворы, склады, раскорчеван лес и землю засеяли пшеницей и ячменем, появились все неизменные атрибуты насилия – постоянный надзор, запрещение выезда и передвижений, ежедневные нормы труда и продуктов питания – все, как в настоящем концлагере. Анна Аднаевна работала дояркой. Ежедневно по несколько ведер надоенного молока сливала она во фляги, не смея принести своей маленькой дочери даже стакан. А потом началась война … Анна Аднаевна с семьей смогла вернуться на Алтай только в 1957 году». Варламов (Гейнц) Райнгольд родился в 1935 году в с. Антон Саратовской области, по национальности немец. Мать умерла, отца арестовали, о дальнейшей его судьбе ему ничего не известно. В пятилетнем возрасте попал в детский дом, который в 1941 году был эвакуирован в Горный Алтай. Переводили из одного детдома в другой много раз. Так оказался в Шебалино. В 1950 г. трудоустроили в совхоз «Шебалинский», где проработал до самой пенсии, сначала рабочим, затем 20 лет на маральнике. В настоящее время живет в с. Дьектиек. Бекин Кандыбай Бекенович родился в 1872 году в с. Апшуяхта. Арестован в ноябре 1937 года и осужден Тройкой НКВД Алтайского края по ст. 58 п. 10. Приговорен к восьми годам лишения свободы с поражением в правах. Умер в августе 1939 года в ИТК №3 г. Барнаула. Таких биографий по району можно привести несколько сотен … К началу 40-х годов, когда схлынули основные волны массовых арестов, по стране уже миллионы людей имели родных, близких или знакомых среди тех, кто находился в заключении или ссылке. Чувство незащищенности и страха перед государством стало неотъемлемой частью существования любого советского человека, независимо от общественного положения. Таким образом, политика террора, осуществлявшаяся волнообразно на протяжении всего периода 30-х годов, радикально изменила картину общественного развития в советском государстве. С. Яжанкина, директор районного музея
