2013 год в нашем районе объявлен Годом Л. В. Кокышева. 20 октября ему бы исполнилось 80 лет. Но судьба поэта, как и многих творческих людей, оказалась короткой. На сорок втором году жизни в расцвете физических и творческих сил он был зверски убит хулиганами. Это были совсем еще молодые люди. Увы, они не читали книг, их не научили тому, что каждая человеческая жизнь бесценна, иначе они не добили бы поэта, лежавшего в беспамятстве. Эти скорбные строки приходится писать в напоминание и назидание новому поколению шебалинцев. Мы надеемся, что мероприятия, посвященные юбилею знаменитого земляка, которые пройдут в этом году в каждом селе, в каждой школе, помогут открыть для многих поэта, прозаика, сатирика Лазаря Васильевича Кокышева. Серию своих публикаций о жизни и творчестве Лазаря Васильевича мы начинаем статьей-воспоминанием его родного брата Николая Васильевича (на снимке). Она не о брате и поэте, имя Лазаря Васильевича в этой статье упоминается лишь вскользь, а целиком и полностью посвящена Камышле. И это, наверное, правильно, ведь начало всех начал – наша малая родина. Потому так ярки, зримы, эмоционально точно выверены воспоминания о детстве каждого из нас. Именно они легли в основу первых произведений Л. В. Кокышева – повести «Дети гор», романа «Арина» и других. КАМЫШЛА располагалась на границе с Алтайским районом в котловине между гор. Одноименная речка при впадении в Катунь образует Камышлинский водопад, ставший в последнее время излюбленным объектом туризма. У всякого пришедшего в наше село создавалось впечатление, что Камышла находитcя в огромном кратере древнего вулкана. Климатические условия в здешних местах суровые: не вызревали ни огурцы, ни помидоры, ни арбузы и дыни - все эти лакомства односельчане завозили из окрестных деревень, причем преимущественно с русскоязычным населением. Усть-Уба, Черемшанка, Теплое, Каянча - Алтайского района, по другую сторону – Камлак (исторически правильное название все же Усть-Камлак) и Усть-Сема - Шебалинского района. Другого села с подобным положением в нашей республике просто не существует. Для справки. Село Камлак (старики называли его Орус Камлак или Камлак-Оозы) располагается в устье речки Камлак, впадающей в Сему. Настоящее сельцо Камлак (увы, и его сейчас нет) располагалось выше по тече¬нию речки, давшей название селу. Камлак был образован и заселен, очевидно, намного раньше селения в устье речки. Аналогичная история у села Черга, называвшегося прежде Усть-Черга. Неизвестно, кому понадобилось изменить исторические названия населенных пунктов. Ведь сохранилась же масса сел с исконными именами: Усть-Кан, Усть-Кокса, Усть-Сема ... Село наше было небольшое - всего два десятка дворов с населением около ста женщин, мужчин и детей. Молодежь и дети школьного возраста составляли большинство, и потому в селе была школа, где в разное время учителями работали А.В. Карамаева (моя первая учительница, обладательница звания «Отличник народного образования»), Н. И. Телезекова, А.Е. Тозыяков, А.Ф. Трушкокова, А. К. Сабашкин. Был и небольшой магазин. В сельпо торговала Е. В. Карамаева (кстати, ставшая потом отличником советской торговли). А вот фельдшерско-акушерского пункта не было, и от природы одаренные знахарки бабушки Боронтыш и Баргалай могли и больной зуб вылечить, и вывих вправить, и занозу удалить из пальца. Случалось, наши целительницы делали невероятное - накладывали шины при переломах, обходясь жгутами вместо гипса. Пациенты на радость всей деревне выздоравливали и становились на ноги. Самой большой была семья Карамаевых - Арины Константиновны и Василия Васильевича. Супруги вырастили семерых детей. Василий Васильевич и его старший сын Иван воевали, как говорится, от звонка до звонка. Знать, Бог их хранил - оба прошли через ад фронтов и не получили ни ранения, ни контузии. Отец вернулся домой, работал в колхозе бригадиром и председателем. А сын остался в армии, став первым кaдровым военным из нашей деревни. Иван Васильевич окончил академию имени М. Фрунзе, дослужился до звания подполковника. После ухода в отставку жил в городе-герое Новороссийске, где и был с воинскими почестями похоронен. Вторым профессиональным военным стал Василий Сапырович Тюков. Военную службу майор Тюков окончил в Онгудайском военкомате. Всего из Камышлы в армию было мобилизовано 14 мужчин. Возвратиться живыми довелось только половине из них. Остальные сложили головы на полях сражений. Примечателен такой факт: старший брат ныне здравствующей М. С. Дидеевой И. С, Дидеев погиб. Родители солдата перед смертью наказали дочери отыскать могилу брата. И она выполнила этот святой наказ. Оказалось, брат похоронен в Сумской области Украины, и все годы после войны за солдатским холмиком ухаживала какая-то вдова фронтовика. Вот так случается в жизни. Продолжу свой рассказ о семье Карамаевых. О жизни и деятельности Михаила Васильевича (кстати, его алтайское имя Одон) слышали многие жители республики. Зато о его пристрастии к спорту знают только односельчане. Когда я работал в Улагане и был играющим тренером и бессменным капитаном футбольной команды, а М. В. Карамаев - председателем райисполкома, он нас всех одел и обул, снабдив новой формой, бутсами и мячами. Более того, узнав, что нам предстоит встреча с командой, скажем, Усть-Коксы, наш райпред ухитрялся выделить деньги и нашим соперникам - лишь бы матч состоялся! Мы оправдывали надежды нашего покровителя - в 1962 году стали обладателями кубка на первенстве области. Став секретарем обкома КПСС, Михаил Васильевич мог, встав на лыжи с валенками, спокойно спуститься с вершины Комсомолки. Увы, М. В. Карамаева и его жены уже нет в живых. Сестры Агафья Васильевна и Ксения Васильевна, ветераны педагогического труда, давно на пенсии, живут в Шебалино. Евдокия Васильевна, заслуженный врач России, работает в Горно-Алтайске. Самая младшая из семьи Карамаевых - Зоя Васильевна - заслуженный учитель Российской Федерации, а недавно Указом Главы РА А.В. Бердникова ей присвоено звание «Заслуженного учителя Республики Алтай». Судьба нашей семьи мало примечательна, но не менее драматична. Наша мама Арина Саналова вырастила пятерых детей. Особо тяжко пришлось ей в годы войны, как и всем российским матерям. Почти круглосуточно пропадала она на колхозной работе: была одновременно и телятницей, и чабаном, и свинаркой, а по итогам года вечно оставалась должна колхозу. Всю доверенную матери колхозную живность с ранней весны до глубокой осени пасли брат Лазарь и я. Мы наловчились кататься верхом на племенных баранах. К осени шалопаи «укатывали» производителей так, что бараны едва стояли на ногах и, конечно же, не были в состоянии преумножать колхозную отару. Вот так, сами того не понимая, мы вредили нашей маме. Старшая сестра Анастасия Васильевна окончила зооветтехникум и работала ветфельдшером в родном колхозе. Лазарь и младшая сестра Августа окончили Литературный институт имени А. М. Горького в Москве, а я – Горно-Алтайский пединститут и до выхода на пенсию трудился в системе народного образования. Не сложилась судьба у младшего брата Даниила. Он мог стать талантливым музыкантом (самостоятельно научился игре на гармони) или инженером (обожал технику). Вышло иначе - в 19 лет брат покончил с жизнью. Я остановился на двух многодетных семьях. Жизнь у остальных, где детей было меньше или не было вообще, тоже была нелегка. Напрашивается вопрос: как жители отдаленного алтайского села смогли пережить суровое военное лихолетье и послевоенные голодные годы? Ответ угадывается еще в начале моих заметок. Алтайская Камышла не выжила бы, если бы не бескорыстная помощь и поддержка соседей из русскоязычных деревень. К середине зимы запасы своего картофеля обычно заканчивались. До весны далеко, что делать? Кроме картошки жители села питались мясом падших телят. Считалось, что молодая падаль не опасна в отличие от взрослых животных. Из телячьих шкур мать, предварительно обработав их, кроила и шила детям одежду. Так вот, когда заканчивалась картошка, мама выпрашивала у председателя какую-нибудь полудохлую лошадь или рабочего быка с санями и отправлялась по округе ... за картошкой, ничегошеньки не имея на обмен. В окрестностях Камышлы жили в основном староверы. Сердобольные люди, они не смели отказать нашей маме. Кто ведро картошки отсыплет, а кто и два. Другой даст брюкву, морковь… Ночь застигнет – маму пустят на ночлег, напоят, накормят, чем богаты, и за скотиной присмотрят. А летом, когда камышлинская малышня, случалось, бывала у соседей, какая-нибудь вдова, солдатка или старушка обязательно пригласит в избу и угостит куском хлеба, огурчиком, помидорчиком, семечками, нальет кружку холодного кваса, чтобы утолить жажду. Вот какие удивительные люди жили вокруг моего родного села. Немалая их заслуга в том, что мы выжили, выучились и получили образование, вышли в люди. Всем нашим спасителям и их потомкам земной поклон и наша вечная благодарность. Мы, камышлинцы, всегда будем помнить эту доброту, пока живы. Наше село состояло из трех частей. Верхняя часть Камышлы называлась Мукыр-Кообы (Лог с вершок). Пониже речка разделяет село еще на две части. Правобережье называлось Арка-Дьяны (Северная сторона), а левый берег окрестили Меес-Дьяны (Солнечная сторона). Речка образуется из родников, вытекающих буквально из каждой ложбинки. Это родники с удивительно вкусной и прохладной водой. Таких во всем Горном Алтае немного. ДЛЯ СПРАВКИ. Как-то, несколько лет назад из газет я узнал о намерении какого-то пpeдпринимателя разливать и продавать в бутылках воду из манжерокского Аржан-Суу. В Манжероке вода уже не та, что наша. Другой предприниматель замышлял торговать чистой родниковой водой аж из-под самой Белухи! Все это бред! Обойдется в круглую сумму. Камышлинские родники рядом – под рукой. Речка детства с несметным количеством рыбы кормила нас всю войну и все послевоенные голодные годы. В Камышле водился только хариус. Старики рассказывали, что в стародавние вре¬мена в нашей речке рыбы не было совсем. Преградой для нее был водопад близ устья. И тогда камышлинцы решили исправить это положение. Хариу¬сов, пойманных в Катуни, поместили в арчимаки с водой и выпустили поверх водопада. Так хариус у нас расплодил¬ся. Поклон нашим предкам за эту сметливость! Вот как мы рыбачили. Рано утром то на пару, а то и компанией молодежь направлялась ближе к водопаду - и начиналась рыбалка. Ловили голыми руками, как было принято в нашем селе. Нащупаешь под камнем рыбу, хвать рукой и выбросишь на берег. На берегу малыши собирают хариусов в торбочку. Я рыбачил на пару с Лазарем, а Михаил Васильевич – со своей младшей сестрой Зоей. Рыбы хватало на всех. Обычно мы приносили с рыбалки по 50-60 хариусов. Когда усталые и голодные мы воз¬вращались домой, по пути нас угощали куском хлеба, вареной картошкой и квасом староверы Можовы, Шевелевы и Медведевы, поселившиеся в 30-х годах в устье глухого ущелья Тараты. У нас был и свой колхоз «Кызыл Чолмон» («Красная звезда»). В разные годы председателями были Трышпаков, В.В.Карамаев, Ч. Чоднаков. Бессменным бухгалтером, счетоводом и кассиром был мой дядя Василий Бельбеевич Сабашкин. У нас не было ни радио, ни электричества, ни клуба, а только керосиновые лампы или шарабушки. ДЛЯ СПРАВКИ. Вряд ли кто знает, что это такое. Берут картофелину среднего размера, срезают концы, чтобы получилось подобие бочонка. С одного конца среза делают «ямку», заливают растопленным жиром, втыкают щепочку, обмотанную тряпочкой, и поджигают. Вот шарабушка и готова. Правда, сильно чадит! Народ у нас был удивительно дружный, веселый, несмотря на все трудности, трудолюбивый и самое главное очень гостеприимный. Особенно к жителям окрестных сел. Так мои односельчане платили добром на добро. Уважение к соседям проявлялось даже вроде бы в мелочах. Отелится корова - первое молоко, называемое молозивом, теленку, а из первого надоя себе хозяйка заводит блины, на которые принято было созывать соседей. Или барана кто заколет - хозяева пригласят отведать свеженины - бульона, мяса, дергома, кровянки ... Глядь, полбарана нет, но никто об этом жалеть не будет. Техники в колхозе не было никакой. Все работы выполнялись вручную или на лошадях. В колхозе была своя пасека. И кузница имелась - в ней хозяйничал мой одноглазый дядюшка Боргой Тюкеев, проживший 105 лет. Он же отвозил сливки из колхозной молоканки в Чергу или УстьУбу. Позже дядя был включен в делегацию, посетившую ВДНХ в Москве. На молоканке хозяйкой была Анастасия Октубаевна Тепшикова. Часть сливок по решению правления оставляли на нужды колхоза, заквашивали, сбивали в масло, а потом растапливали, чтобы дольше сохранить. В молоканке стоял огромный, в человеческий рост ручной сепаратор, который по очереди крутили два-три человека. Это делали с большим удовольствием. Часть вторичного молока, или обрата, доставалась маминым телятам, а остальное отдавали бабушке Куйке Сабашкиной. Обрат она заквашивала и превращала в чегень, из которого гнала араку. Этот домашний напиток предназначен был для поднятия сил взрослого населения, занятого на сенокосе. Сырчик, хоть и некопченый, доставался малышам-копновозам. Мы пахали и сеяли, убирали, молотили и веяли свой хлеб (рожь, ячмень, пшеницу, овес), сдавали государству и всегда выполняли план. Зерно вначале сушили в небольшой сушилке, которую доверили инвалиду Токмаю Кыдатову. На трудодни получали зерном, мололи его в муку в Камлаке или Теплом, где были небольшие водяные мельницы. Помню, однажды весной в колхоз на посевную прибыл уполномоченный райкома партии фронтовик по фамилии Павлов. Это был худой, болезненный, наверное, весь израненный человек. почему-то люди, приезжавшие по делам в Камышлу, предпочитали останавливаться в многодетных семьях: у нас или у Карамаевых. Павлов жил у нас, поэтому я хорошо его запомнил. Не снимая шинели даже в жаркий день, он спал у нас в избе на голой скамье. О нашем госте упоминал Лазарь в своем романе «Арина». Это реальный человек, а не вымышленный персонаж! Дальнейшая судьба Павлова нам не известна. Лазарь все собирался отыскать его, но не успел, да и архивы в те времена, особенно партийные были закрытыми. А какие у нас были сенокосные угодья! Столько мы заготавливали кормов, что хватало соседям. План колхозники всегда выполняли досрочно и продолжали запасать корма, зная, что пригодятся. Так и случалось. За десятки километров из Малой Черги к нам пригоняли дойный гурт, который зимовал на наших кормах. Остановлюсь подробнее, как мы работали на сенокосе. Бывало, прибыв в Камышлу на каникулы из Горно-Алтайска, молодежь, даже не переночевав дома, устремлялась в колхозную бригаду. На сенокос уходило почти все село. Студенты подключались к общему делу и работали от зари до зари. А когда кто-нибудь созывал на «помочь» (так окрестили земляки народный субботник, чтобы сено поставить или дров заготовить), то являлись все, включая стариков и старушек. На себя работали обычно после основной работы, вечером. Когда в бригаде собирались на стан обедать, то все с нетерпением поглядывали в сторону, где косили на конных сенокосилках Михаил Карамаев и его друзья Василий Тюкеев и Майныс Тюнтешев. С их появлением на стане как-то невообразимо изменялась атмосфера, настроение людей. Когда друзья начинали шутить, поднимался невероятный хохот, аж земля под нами колыхалась. Кое-кто забывал про обед. После такой энергетической зарядки усталость улетучивалась, с бодрым настроем снова принимались за работу. Когда мы объединились с колхозом имени Сталина (с.Камлак), то в селе впервые появилась техника: тракторы с плугами и сеялками, стогометатели, тракторные сенокосилки ... Трактористы сразу стали в деревне уважаемыми людьми. Поваленную лиственницу на дрова приволочь или стожок подтянуть - кого просить? Конечно, тракториста. Несмотря на поворот к механизации, привычные косы, грабли и вилы оставались нужным инвентарем. Отбивать косы в колхозе было поручено пенсионерам Саламчи Дедеееву и Кару Сабашкину. Наравне с мужиками у стога под вилами стояла и моя родная тетка Дарья Константиновна Кокышева, родная сес¬тра отца. Ей выпала тяжкая судьба. Не пожелав расстаться с арестованным в 1937 году мужем, тетя Даша отправилась за ним в невольничий край. Муж сгинул где-то в лагерях, а тетя, пережив все невзгоды, возвратилась домой. Первым и бессменным председателем объединенного колхоза был фронтовик Алексей Павлович Чирков. Его жена Лидия Александровна, библиотекарь, вела большую просветительскую работу среди населения. Каждый месяц она появлялась в Камышле со стопками книг. В Камлаке Лидия Александровна устраивала творческие вечера Лазаря, успевшего к тому времени заявить о себе в литературе. Алексей Павлович и Лазарь были большими друзьями, несмотря на разницу в возрасте. В доме Чирковых мой брат был всегда желанным гостем. Как весело, шумно и торжественно у нас проходили выборы! На голосование шли, как на праздник, целыми семьями. Сейчас, по-моему, выборы - это скучнейшее мероприятие, в котором участвуют в основном люди старшего поколения. Больно наблюдать за этими людьми, не забывшими, что такое гражданский долг. Идут по улице, поникшие, словно на похоронах. А какое устраивали веселье на весеннем празднике - Дне борозды! Бывало, празднично одетые русские парни и девушки из окрестных сел, обычно из Камлака, распевая под гармошку частушки, направляются к нам в гости. Хозяева усадят их на самые почетные места, и веселье продолжится до утра. Наутро всем селом провожаем гостей до ближайшего поворота ... Какое богатство было в наших лесах! Кислица, малина, черемуха, грибы, кедровый орех... О нашем изобилии знала вся округа. По ягоды в Камышлу ходили в основном пожилые женщины, и любой из нас мог п казать им самое обильное место, да еще и в сборе помогал. А фауна! Зайцы, белки, барсуки, глухари, тетерева. Дикие косули во время войны без испуга разгуливали по деревне. Однажды Лазарь даже задумал изготовить пистолет, чтобы поохотиться. Но задумка его сорвалась из-за каких-то срочных дел. Охотничий промысел в годы войны тоже был поставлен на военные рельсы. Помню, как-то зимой стояла у нас группа старых солдат-фронтовиков, которые заготавливали мясо для нужд армии. Стрелки набивали косуль столько, что отправляли подводами до Камлака, а дальше грузовиками в Бийск. И вот такой благодатный изобильный уголок России был заброшен. Камышлу постигла печальная участь тысяч и тысяч российских деревень. Во времена правления Ч. Кыдрашева и Н. Лазебного к нам приезжала делегация шорцев из Кемеровской области. Они просили выделить Камышлу для пятидесяти семей переселенцев. Наше руководство отказало, действуя по принципу: ни себе, ни людям. Допускаю, если бы вопрос решился положительно, многие бывшие камышлинцы возвратились бы домой, и я в том числе. Без людей Камышла дичает, поля зарастают бурьяном, а сенокосные угодья покрывает мелколесье. Смотреть на все это больно и обидно, до слез доходит. Когда и при ком начался развал сельского хозяйства республики, мы знаем, но помалкиваем. Имеем министра сельского хозяйства с несколькими замами. У нас вроде бы аграрный регион, а молоко и сметану потребляем из Бийска, Барнаула, а то и из Новосибирска. Когда я направляюсь на свою дачу в Партизанском логу, прохожу мимо гаража, на стене которого детской неуверенной рукой цветными школьными мелками, словно крик души, выведено: «Люди! Любите друг друга!» Прочитаешь, остановишься и задумаешься ... Николай КОКЫШЕВ
