Я буду ждать…
На высоком холме у зеленого дуба
Парень девушку нежно в объятьях держал.
Уходил он на фронт, она ждать обещала,
Он вернуться живым к ней назад обещал.
Старый дуб не шумел, лишь качался слегка,
У подножья горы не шумела река,
Свою грустную песню допел соловей,
Ее слушало много печальных семей.
Солнце скрылось, на небе лишь месяц-бродяга
Тусклым светом на землю светил свысока.
По щекам ее катятся горькие слезы,
Как соленая в море морская вода.
Они молча стояли, прижавшись, друг к другу,
Вдруг он тихо шепнул, глядя прямо в глаза:
«Буду помнить тебя, твои очи большие,
Я вернусь к тебе, слышишь, вернусь навсегда»…
Он уйдет на рассвете, а она, глядя вслед,
Будет фразу одну, как молитву кричать:
«Я дождусь, если нужно, и тысячу лет,
Возвращайся живым, я тебя буду ждать!»
И теперь, каждый день, стоя молча у дуба,
Она тихо грустит, смотрит вдаль как когда-то,
Будь то солнечный день или страшная вьюга,
Ждет его, своего дорогого солдата…
Много минуло дней, пролетели года,
Но не быть им вдвоем, вместе быть не судьба.
Обещанье сдержать она сможет, я знаю,
Это участь всех вдов, чьи мужья погибают,
Не вернувшись домой, к своим женам и детям.
Нет страшнее войны на всем белом свете!
Не вернулся солдат с поля боя к подружке,
А она так и ждет, превращаясь в старушку,
Все надеясь на чудо, что все же когда-то,
Пусть на свете другом, встретит друга-солдата ...
Пусть на миг, на минутку, лишь встретится взглядом,
Пусть он будет с другой, лишь живой, с другой рядом.
Только сердце твердит: «Лишь тебя одну любит,
Верь ему, он тебя никогда не забудет.
Вспомни, как на холме вы клялись на рассвете,
Крепче клятвы той нету на всем белом свете».
По щеке текли слезы, и она улыбалась,
Задремав у окна, на войне с ним сражалась.
За окном шумит дождь, капли бьют по стеклу,
А ей снится, что пули свистят.
Берегись, мой любимый, стой, тебя я спасу,
Страшный сон ей приснится опять.
По холодной земле босиком побежит,
Бежит быстро, не чувствуя боли,
Ну, а он далеко, улыбаясь, стоит,
Ведь приблизиться не в его воле.
Не судьба ей к нему подойти и обнять,
Не вдохнуть запах боли и смерти,
И к небритой щеке ни когда не прильнуть,
Нет страшнее разлуки, поверьте ...
И, проснувшись от крика, вся в холодном поту,
Как осенний листок, под дождем на ветру,
С одиночеством рядом, в тихом доме одна,
Словно ей подражая, грустит до утра
Одинокая, грустная в небе луна ...
Уж рассвет заблестел, она смотрит в окно,
На холме нет уж старого дуба.
Она тихо прошепчет: «Скоро встретимся, жди»…
Руки тянет, - обнимем друг друга.
Он навстречу идет, улыбается ей:
«Я соскучился очень, иди же смелей,
Не страшны нам теперь испытанья…
Лишь спустя столько лет будем вместе с тобой,
Пусть на свете другом - не беда.
Я хочу, чтоб ты знала, как люблю я тебя», -
Он обнял, по щеке побежала слеза, -
«Наконец-то мы вместе с тобой навека».
... Умирала она, в глазах не было муки
Он держал ее за руку, после разлуки,
Он был рядом, старушке немного взгрустнулось:
«Наконец то мы встретились»… И улыбнулась.
Много минуло лет с той проклятой войны,
Много в битвах солдат полегло,
Принесли они мир своей сильной стране,
Им победа далась нелегко...
…На высоком холме у зеленого дуба
Парень девушку нежно в объятьях держал.
Уходил он на фронт, она ждать обещала,
Он вернуться живым к ней назад обещал…
Посвящается моему деду Тюкееву Виктору Николаевичу
Мы достойные внуки Великой Победы
Июнь. Лето, сорок первый.
День обычный, как всегда.
Тихо в маленькой деревне,
Солнце светит свысока.
Нет на небе даже тучки,
В речке светлая вода.
Каждый занят своим делом:
Дети на песке,
И пасется чья то лошадь рядышком в леске.
Дед мой, словно юный мальчик, у реки стоит,
На щеке солнечный зайчик золотом горит.
Ветер в поле хлебный колос нежно обнимает,
Слышна песня русской бабы, что белье стирает.
Все прекрасно, хорошо, душа в счастье тонет,
Только сердце отчего мучается, стонет?
Все казалось безмятежным и обычным, как всегда,
Только сердце тихо шепчет: «К нам пришла беда».
Вдруг все замерло, все стихло, песни птиц прервались,
Тучи черные на небе
Вмиг образовались.
И они закрыли солнце своим телом черным,
Вся природа замерла, стало неспокойно.
Вдруг глядят все - вдалеке лошадь мчится налегке,
Кричит всадник что есть мочи: «Началась война!
Все, кто сможет взять оружье, встаньте, как стена!»
Разошлись все по домам молча собираться,
Доведется ль им когда
Снова повстречаться.
В доме деда было тихо, только за окошком
Было слышно, как вдали душу рвет гармошка.
Скоро в путь, надо прощаться. Что ждет впереди?
Тихо бабушка рыдает
На его груди.
Обнимая жену, шепчет: «Деток береги!»
Вытирая слезы, шепчет: «Я вернусь, ты жди!»
В стороне дед не остался, на войну ушел,
И в отряде партизанском воевать пошел.
И, холодным летним утром, молча, на войну
Шли солдаты воевать за свою страну.
На войне свистели пули и снаряды рвались,
Они ж за наш спокойный сон с жизнью расставались.
Дед мой тоже стал героем, до победы не дожил,
И на той войне проклятой голову сложил.
Дед погиб за небо голубое,
Звон колосьев в предрассветный час,
За широкие за русские просторы,
И за нас, что здесь стоим сейчас.
Так давайте ж поклянемся вместе:
Внуками героев мы достойны быть,
Чтобы смерть была их не напрасной,
Каждый будем Родине служить.
Сколько ж их, таких же вот героев,
Голову сложило на войне,
Чтобы мы с тобой смогли однажды
Песни птиц услышать на заре.
В День Победы гордо я шагаю,
Чувствую я силу в кулаке.
Словно руку деду я сжимаю,
Что не зря погиб на той войне.
Л. Мананкова, с. Камлак
Светлый образ мамы
Твой светлый образ, мама, в сердце я своем храню,
И письма пожелтевшие твои я нежно берегу!
А теплоту и доброту твою я не забуду никогда,
Да ты и не ушла, ты здесь, со мною рядом, навсегда!
Как ангел небесный, от бед охраняешь,
От злых людей меня ты защищаешь,
И если сложные проблемы не могу я разрешить,
На ушко ты подскажешь, как могу я их решить.
Но все равно тебя мне не хватает,
Особенно, когда мне тяжело бывает.
Я знаю, почему так рано ты ушла –
Да потому, что ты себя не берегла.
Работала ты много и не отдыхала,
Всю жизнь свою ты детям отдавала.
Ты в Бога верила и Библию читала,
И всем, кому могла, ты помогала.
Но все равно, хоть рано ты ушла,
Путеводитель в жизни мне дала!
И, если раньше вспыльчива была,
Прощать людей я не могла,
Теперь же научилась я людей прощать,
Несправедливость и обиды забывать!
Мне жаль людей, которых гложет зависть, злоба,
Которые не верят в Бога,
На их интриги я внимания не обращаю,
За все заранее их прощаю!
Не удивляюсь, что я так сильна –
Ведь с Богом стала я теперь дружна!
Г. Аргокова, Барагаш
Вдовы Советского Союза
Матерям-вдовам Советского Союза в войне 1941-1945 гг., когда песня о тонкой рябине в военные годы была у солдаток «бабьим гимном», посвящаю этот стих!
Качается рябина возле тына,
А ветер не жалеет, не щадит,
И днем, и ночью тонкая рябина
Под ветром, одинокая, грустит.
А за рекою дуб стоит зеленый,
Да только речка злая на пути.
В рябину дуб давно уже влюбленный,
Да речку злую им не перейти.
О, если бы она могла прижаться
К надежному и сильному плечу!
Не стала б в одиночестве качаться,
И ветви бы не гнулись на ветру.
Рябина тосковала и молчала,
И темной ночь, и при свете дня,
А если бы могла, то закричала:
«Будь трижды проклята и речка, и война!»
А сколько их, тоскующих у тына,
В России их не счесть, не обозреть!
А гроздья алые пылают у рябины.
Но души вдов не могут обогреть…
Талант от Бога
Дорогим, милым «Славяночкам», с огромным восхищением их талантом, с низким поклоном посвящаю!
Когда «Славяночки» поют,
Их зритель слушает с волненьем.
За сердца зрителей берут,
Своим талантом вдохновенным!
Поют о счастье, о любви,
И о черемушке душистой,
И как шальные соловьи,
Поют у речки голосисто!
Поют о судьбах земляков,
О земляках, с душою чистой,
О подвигах фронтовиков,
Кто победил в войне фашистов.
Когда «Славяночки» поют,
Зал замирает от восторга,
И зрители потом встают
И аплодируют им долго!
Вы - наши милые певицы,
У вас талант, как говорится,
Талант с рожденья, данный Богом,
Везде встречают вас с восторгом!
С поклоном стих вам посвящаю,
И говорю вам, как поэт:
Талант свой зрителям, желаю –
Дарите щедро много лет!
Спасибо вам, Таня, Лена, Таня!
Виктор Третьяков, с. Барагаш
|
