Детство поглотила война, юность – послевоенная разруха и голод
У каждого из нас свое детство. Счастливое, теплое, доброе, а у кого-то грустное или наполненное с лихвой взрослыми проблемами. Есть еще военное детство. Воспоминания о нем остаются в жизни человека неизгладимым следом. Эти воспоминания не стереть – ведь именно события детства сохраняются в памяти на всю жизнь. Сейчас, в наше мирное, сытое время современным детям трудно понять, что испытали их бабушки тогда, в страшные годы Великой Отечественной. Но иной раз заглянуть в историю, проникнуться той атмосферой очень полезно – хотя бы для того, чтобы задуматься,что есть такое - мирное время и патриотизм. А накануне 70-летия Великой Победы мы просто обязаны отдать дань уважения тем, кто испытал все тяготы и лишения военных лет и послевоенной разрухи и голода на своих плечах. Сегодняшний рассказ звучит из уст одной из женщин поколения «детей войны». Это воспоминания, наполненные болью и горечью, ведь тогда, в самые светлые года детства, у этих ребят не было ни игрушек, ни красивых бантиков и туфелек, да что и говорить – даже обуви зачастую не было, а вместо конфет – картофельные очистки и корни кандыка. Мать, чтобы отправить дочку в школу, сшила ей штанишки из старого одеяла… Не дай Бог повторения тех лишений.. Лидия Филипповна Лию в этом году отметила свой 78-й год рождения. Но память о детстве, юности жива. Только рассказывать об этом трудно – слезы наворачиваются на глаза: -Мы были совсем маленькими с братом, когда началась война. Мне – пять лет, брату Геннадию – три. С родителями – Анной Михайловной Братчиковой и Филиппом Андреевичем Осиповым мы жили тогда в Малой Черге. В начала войны отца забрали на фронт, мы остались с мамой. Там же, в Малой Черге, жила и наша бабушка, Василиса Братчикова. Она, потеряв на войнах мужа и троих сыновей, всю себя посвятила нам, внукам. К ней и перешли мы жить в те трудные годы, потому что мама из-за работы дома бывала не часто. А было ей в начале войны всего 23 года. Вся тяжесть содержания семьи легла на плечи мамы. Бабушка пенсии не получала, как и все, денег не было. Матери все время приходилось работать. Особенно в пору сенокоса – когда убирали сено для колхозных коров, оставалась на поле с ночевкой. Всю работу в колхозе выполняла беспрекословно. Одно время трудилась «на кубах» - то есть на лесоповале. Мы, конечно, были маленькие, не понимали, что матери трудно. Детство и есть детство: накормят – играешь, бегаешь. Чем мы выжили тогда? У нас за огородом было много высоченной конопли. С ребятишками навалим эти заросли на курточки, потопчем, наедимся семечек, еще и бабушке принесем. Иногда мама приносила немного муки, это был праздник. А иногда и хлеба. Все, что давали ей в колхозе, все несла нам, только сама голодала… Ранней весной по горам бегаем, слизун вырастет - срезали его, ели. Еще заячью капусту, мариьины коренья, кандык. Все это нас выручало. Бабушка, конечно, о нас очень хорошо заботилась. Но она все время плакала. Пятеро сыновей у нее было: двоих на гражданской убило вместе с их отцом, а трое на эту войну ушли. Изба у бабушки маленькая была, однокомнатная, с печкой русской и полатями. Зимой нам одевать нечего, на улице холодно – мы все время на печи, на полатях играли. А еще бабушка с лета насушит ягоды – кислицы, прямо на капустных листах, а потом на улице, на солнышке, да в печке русской, насушит, и нас угощает. И вот этот «деликатес» мы ели прямо с капустой – чтобы желудок не болел. А еще на печке все время были очистки картофельные. Мы играли: кому достанется потолще. У нас сосед был, Юра Попов, у них картошка была (нашу в одну осень выкопали какие-то люди – остались мы совсем без припасов). Он без матери рос. Он принесет нам несколько картофелин, так мы ее на печке пекли кружочками. Бабушка суп всегда варила с лебедой, с батуном - все шло в ход. Я была слабая здоровьем, часто болела, простывала, потому что бегали все босиком. Летом вообще не обувались. Раз только, помню, мать с работы отпустили – когда я сильно заболела, отпаривала меня в кадке с горячей водой с травами. Да я еще жалостливой была, все время старалась тайком от бабушки свою долю брату отдать – все-таки он мальчишка был, много организму требовалось «подзарядки». Если мама хлеба принесет, я не ем, пока бабушка и брат не поедят. Поэтому, наверно, с детства стала терять зрение. От голода даже в обморок падала. Но детство – это все-таки время игр, и в любое время детвора находит себе развлечения. Играли так: наломаем конопляных стеблей, и с ребятами, как на конях, по дороге мчимся – все босяками, пыль столбом за нами. И соревнуемся, у кого какой конь лучше: это у кого пыли больше. Ни игрушек, ни кино, - все по улицам, да по горам. В деревне-то можно пережить войну. Было, конечно, трудно, но доставалось-то все им, нашим матерям. Мать моя тогда надсадилась и умерла рано - в 54 года ее уже не стало. Однажды, когда приехала с лесоповала, уснула на печке. Я даже не узнала ее – обстрижена почти наголо, измучена, спит и не слышит ничего, а я так жалела ее, гладила, плакала - соскучилась! Так и жили. Я пошла в первый класс в 1944 году. Мама сшила мне из старого байкового одеяла штаны, на ногах, не помню, что было, связала юбочку из шерсти. Из какой – не знаю, но помню, что если попадешь в ней под дождь, снег – намокала и под ногами путалась. С остатков одеяла сшила сумку. Вначале писали – тетрадей уже не было, на газетах, на клочках бумаги. Училась я сначала плохо, памяти никакой не было. Уже в третий класс перешла в Малой Черге, когда от отца пришло сообщение, что пропал без вести. Пришлось матери в поисках лучшей доли перебираться в Шебалино, чтобы денег заработать. Помог нам тогда Ефим Васильевич Евтухов, он работал в кузнице, да был механиком, ему выдавали зерно. Когда перебрались в Шебалино, мать устроилась техничкой в столовую, но легче не стало, вот именно после войны начался самый жестокий голод. В 46-47 годы – было особенно трудно. В школе Шебалинской меня посадили во второй класс, здесь я и доучилась до 7 класса. После вернулся с фронта мой отец – он, оказалось, был в плену, и вернуться на родину ему удалось по обмену военнопленными. Но с мамой они больше не жили – война развела их, получается. Только к 1954 году я закончила семь классов, и тогда было мне 17 лет. Больше учиться не стала – пошла работать. Поначалу – пасли оленей в Арбайте, это время запомнилось самым радостным после тяжелой послевоенной разрухи. Научилась ездить на лошади, работали в лесу, летом, в горах – молодые, в расцвете лет! А потом пошла работать на лисоферму – кормить лис. Сколько зарабатывала – я не помню, все отдавала матери. Да и сами наконец-то не были вечно голодными. Я нисколько не жалею, что пошла тогда работать. Тогда работы было везде навалом, куда не пойдешь – везде работники нужны. И принимали молодых охотно. Так и прожила жизнь – в труде, со временем появилась своя семья. Воспитала четверых дочерей, девять внуков было – один после армии погиб. Подрастают пять правнуков – все мальчики. Сейчас, конечно, сама бы еще работала, но зрение потеряла. Еще после войны, во время сильного голода, зрение начало сильно падать, а к старости совсем ослепла. Но я держусь – стараюсь сама себя обслуживать, обязательно ходить больше – с помощью внуков, конечно. Утром встаю рано, когда не болею – даже зарядку делаю. Много можно вспомнить и рассказать о военном детстве, но без слез это невозможно..» Дети войны! Мы не сможем вернуть вам вашего отнятого детства. Но постараемся своей благодарностью, заботой и любовью о вас, заполнить вашу сегодняшнюю жизнь теплом и светом. За долгие четыре года, которые продолжалась Великая Отечественная война, дети, от малышей до старших школьников, сполна испытали её ужасы. Никакое время не сможет вылечить эти раны, тем более детские. Мы желаем всем, кого война застала ребенком, долгой и счастливой жизни, внимания, теплоты близких. Пусть беды и ненастья стороной обходят ваш дом! Крепкого вам здоровья, счастья, радости в жизни. Алексей ИВАНОВ
