Великая Отечественная война принесла неисчислимое горе и страдания. Солдаты сражались на фронтах, освобождали города и села. Всякое случалось в этом кипящем человеческой кровью котле. Пришлось испытать и ужасы фашистского плена, когда смерть была желаннее жизни. Об этом могут рассказывать некоторые мои земляки. Туда попадали они, не подняв рук и не сдавшись в плен. Тому причина — всякие непредвиденные обстоятельства. Вот что рассказал мне Матвей Григорьевич Шахирев. Живет он в Новосибирске, а до войны жил у нас, в Шебалино. -Во время нашего контрнаступления на Сталинградском фронте третий и пятый гвардейские мотомехкорпуса были брошены на ростовское направление, чтобы отрезать отступающих фашистов под командованием Паулюса. Было это 5 января 1943 года. Ехал я в автолетучке, чтобы помочь шоферу студебеккера найти причину неисправности. Пока устраняли ее, налетели фашистские «мессеры», и началась бомбежка. Рота во главе с капитаном Пузановым догоняла свою часть. На развилке дорог свернули не на то направление и наскочили на танковую засаду. Танковая армия шла на подмогу Паулюсу. Мы попали под сильный плотный огонь, силы были неравные. -Комиссар, большевик! - раздался гортанный голос и на мою голову обрушился страшный удар прикладом. Плен...Это я понял потом, когда пришел в себя. Согнали нас всех в одну колонну. 1257 человек гнали без отдыха. На ночь загоняли в пустые школы, скотные дворы. Отставших убивали. Через неделю погрузили в товарные вагоны. 18 дней не давали пищи. Люди умирали сотнями. На станции под Киевом я бежал, но меня поймали, измочалили всего, думал все – конец. Но чудом, меня, полумертвого, не выкинули вместе с трупами из вагона. Через 25 дней в живых осталось 232 человека из всей колонны. Недалеко от Винницы — лагерь, где нашли смерть 72 тысячи военнопленных. Затем снова пересылка в лагерь военнопленных лиц офицерского состава с наиболее жестоким режимом. Июль 1943 года. Германия, город Крижмигау, текстильная фабрика, где должны были работать. Жили в складе из бутового камня, охрана, собаки. По несколько раз среди ночи раздавалась команда: «Встать!». Пересчитают нас. «Ложись!». Нашел надежных товарищей. Решились на побег. Бросили жребий, мне не повезло, не попал. Из пяти бежавших троих поймали и расстреляли, одного отправили в концентрационный лагерь. Мы отказались от работы. Три дня сидели в карцере без пищи и воды, потом две недели в городской тюрьме в одиночных камерах. На работу нас водили ежедневно, а чтобы мы работали, давали 800 граммов хлеба и стакан воды. Потом — команда штрафников, согнали всех не повинующихся в Бухенвальд – это лагерь смерти на горе Эттерсберг у города Веймар. Колючая проволока, вышки с часовыми, голод, издевательства и бессмысленная тяжелая работа. Лагерь охраняла наиболее жестокая и преданная фюреру эсэсовская дивизия «Мертвая голова» с эмблемами черепа и костей в петлицах и на фуражках. 800 обученных на людей овчарок. Побег отсюда был исключен. В лагере нас было 48 тысяч людей 21 национальности со всей Европы, в том числе и немецкие коммунисты. Мы были политзаключенные, имели нашитый на полосатый лагерной одежде красный треугольник и под ним личный номер. Мой номер 132238. Режим жесточайший, лишь бы не умереть с голоду и работать — перетаскивать с места на место камни, изнурительный, бессмысленный рабский труд. Цель этого — физическое истощение и смерть. Мы с тяжелыми камнями проходили сквозь строй эсэсовцев с автоматами и хлыстами. Медленно идущих в деревянных колодках или упавших били, поднимешься — жив будешь, не смог подняться — смерть. Эсэсовцы боялись отправки на фронт и издевались потому особо усердно и жестоко. Проверки ночные были постоянными. Если кто-то не выходил, вытаскивали, распинали на бревне и били палками 25 раз. Часто при этой экзекуции умирали, не досчитавших всех ударов, тогда били по трупу до нужного количества. Комендантом лагеря был Кох, немец, лет пятидесяти пяти, высокий, сутуловатый. Он еще не так был страшен, как его жена Ильда. Она была хозяйкой Бухенвальда. По ее приказу нас заставляли раздеваться догола и построиться. Эта тигрица в образе женщины выбирала очередную жертву с татуировкой. С человека сдирали кожу, а труп сжигали. А Ильда умилялась абажурам, сумочкам, перчаткам из человеческой кожи. Заказы на такие изделия росли. Ильда все чаще осматривала шеренги голых истощенных людей, выбирая очередных смертников. Это исчадие ада любила гарцевать на лошади. Для ее развлечения построили длинный сарай, в котором были зеркала. Приводили заключенного. Женщина любовалась собой в зеркало, затем на полном скаку стреляла в заключенного. Если наповал убивала — была довольна. Если только ранила, а не убила — приходила в ярость. Крематорий работал без остановок. Возле него была виселица на восемь крючьев, где вешали заключенных. Но и этого было мало. Тогда обреченным завязывали глаза и вели, те не знали куда. Они попадали в бетонированный подвал, кто не терял сознание, получал сильнейший удар молотом по голове — и электропечь. 15 минут — нет человека. Таких печей было три, где живьем кипели люди. Жизнь становилась невыносимой. Легче смерть. Знакомый мой, Зайцев, предложил поднять восстание заключенных. В случае удачи процентов пять останутся в живых, а так всем погибать. Согласился и был назначен командиром взвода по блокировке седьмой охранной вышки. Имели три пистолета, столько же гранат и бутылки с горючей смесью. Глубокая конспирация. После восстания я узнал имя нашего руководителя Вальтера Вартеля. До прихода Гитлера к власти Вальтер был членом ЦК Компартии Германии. Хороший друг Эрнста Тельмана, уничтоженного в Бухенвальде. Командиром советских заключенных был полковник И.И. Смирнов. У нас была подпольная рация и мы знали, что в апреле 1945 года союзные войска будут на территории Венгрии в 30 километрах западнее Бухенвальда. В войну вступили американцы. На восьмое апреля намечено восстание. Получили предупреждение: быть наготове и ждать сигнала. Всю ночь прождали, но сигнала не было. Каким-то образом наш план стал известен охране, включены все прожекторы, сигнализация. В 12 часов по местному радио прозвучал приказ явиться 46 заключенным, были названы номера, в комендатуру. Среди них все руководители восстания, но они не повиновались и передали по баракам сигнал никому не являться на площадь Тогда комендант лагеря Кох сообщил об этом начальнику гестапо Гиммлеру. Людей силой вытащили из бараков и погнали в лес на расстрел. Около 27 тысяч заключенных были расстреляны за 3 дня. Мы знали, что наша очередь скоро подойдет. 11 апреля в полдень километрах в пятнадцати от лагеря появились американские танки и охрана лагеря не успела всех остальных пленных добить. Она растерялась, а нам нечего было терять... Мы слабые, безоружные ринулись на штурм. Блокировали охранные вышки, другие прорвали ограждение, выключили ток высокого напряжения. Охрана бежала, часть комендатуры мы захватили, изъяли оружие у эсэсовцев. У нас было желание идти в сторону Венгрии, навстречу нашим войскам. Но в лагере были тысячи истощенных, больных, которые не могли ходить. Ради них мы решили ждать: вырыли окопы, заняли оборону. Продержались до подхода американцев, своих освободителей. Бухенвальд был первым лагерем на их пути, где еще остались живые люди. Меня назначили политруком роты, через 20 дней нас, немного окрепших, увезли в город. Так закончилась наша лагерная эпопея. В Германии я пробыл до 15 августа 1946 года. Приходилось руководить техническими работами. После демобилизации вернулся на Алтай, работал преподавателем техникума, потом поступил в военную академию». Иван КОЧЕЕВ, ветеран войны, краевед
